Ночь мести (Е. Пеншон)

Фермер Джон Синклер стоял на веранде и чистил свое ружье. Две ночи подряд где-то невдалеке от его фермы раздавалось рыкание льва, а Джон не хотел потерять ни одного теленка из своего стада.

По мнению местных жителей, это был старый лев, а значит, по всей вероятности, опасный. Под влиянием голода старые звери, не имеющие сил преследовать диких животных, решаются нападать на домашний скот, чего обычно избегают молодые.

В прошлом году Синклер потерял трех коров прежде, чем ему удалось пристрелить опустошителя загонов - дряхлого, почти беззубого льва. И теперь Джон не желал повторения подобных неприятностей. Поэтому он привязал на поляне недалеко от дома козу, намереваясь вечером сесть в засаду и дождаться льва, который должен прийти на голос этой приманки.

Жена фермера, Ева Синклер, была в доме; она резала на куски жареное мясо антилопы, чтобы, карауля зверя, ее муж мог перекусить. Молодая женщина тревожилась, хотя Джон уверял ее, что ему не грозит ни малейшая опасность. Скрыл он от жены и то, что приманкой для льва послужит живая коза.

Ева подошла к порогу и остановилась, глядя, как Джон чистит ружье. Красивая, высокая, белокурая женщина, она не успела еще загореть, так как недавно приехала в Африку.

- Джонни! - помолчав, сказала Ева. - Джонни, не лучше ли отложить охоту? Может быть, лев сам уйдет отсюда.

- Дорогая, - возразил Синклер, - он ни за что не уйдет, так как намерен поживиться нашим скотом. Ведь тебе же не хочется, чтобы он унес твою любимую Красотку?

- Ах, это было бы ужасно, - вздрогнув, ответила Ева. Красотка была ее любимая корова. - Но ты будешь осторожен, Джонни?

- Ну конечно, я поберегусь. Только мне не грозит ничего, - ласково сказал муж. - Стрелять львов здесь все равно что бить крыс у нас на родине в каком-нибудь овине. А, это ты, Кэтль! Что тебе?

Чернокожий пастух стоял на веранде. Казалось, он хотел что-то сказать Джону, но не решался. Синклер сейчас же заключил из этого, что от стада отбилась одна из коров или сломалось какое-нибудь земледельческое орудие.

- Ну, что тебе? - повторил он.

- Хозяин, - начал молодой кафр, искоса взглянув на Еву, и замолчал, а потом снова забормотал: - Мне хотелось бы сказать вам словечко... вам одному.

На лице Кэтля появилось очень странное выражение, и Синклер заметил, что кафр снова посмотрел на Еву с видом, ясно показывавшим, что ему не хочется говорить при ней.

Джон нахмурил брови; он начал опасаться, что случилась крупная неприятность. Он положил ружье на пол веранды и подошел к негру; тот при его приближении вышел во двор.

- Ну, что там? - опять спросил Джон, когда они отошли от дома. - Что ты хотел мне рассказать?

- Хозяин, - понизив голос до шепота, сказал Кэтль, - говорят, Пит Керзон и немец Сам бежали...

Джон молчал. Это было действительно серьезно. Пит Керзон и немец Сам принадлежали к числу самых отпетых бандитов из числа разношерстного сброда, превратившего Иоганнесбург в притон хулиганов и грабителей. Сообщенная Кэтлем новость была неприятна еще и потому, что эти люди, уличенные в целом ряде преступлений, попали в тюрьму отчасти благодаря показаниям Синклера.

Еще сидя на скамье подсудимых, Сам поклялся жестоко отомстить фермеру, а заодно и его жене. Поток ругательств этого уголовника был остановлен судьей с большим трудом. Пит шумел меньше, но Джон отлично помнил полный ненависти взгляд, который Керзон бросил на него, когда осужденных уводили из зала суда. Вдобавок Синклеру позже рассказали, что в одной из пивных оставшиеся на свободе сообщники этих двух мошенников с бешенством посылали проклятья в его адрес.

Джон засыпал Кэтля вопросами, но молодой кафр ничего больше не знал. Он передал только слух, который, как всегда, сразу стал достоянием всей округи.

Джон встревожился. Он отлично знал, что этот слух может оправдаться. Поэтому Синклер тут же отказался от охоты на льва, решив всю ночь сторожить свой дом, а утром отвезти Еву в ближайший поселок и оставить ее там до тех пор, пока не минует опасность.

- На этой неделе ты получишь двойную порцию сахара, Кэтль, - сказал Синклер негру, - я попрошу свою жену... Сегодня же ночью давай караулить, чтобы на нас не напали невзначай.

- Хорошо, хозяин, - согласился кафр, и при мысли о лишней порции сахара его губы растянулись в широкую улыбку.

Стараясь скрыть свою тревогу, Джон пошел обратно в дом.

Керзона и Сама он считал жестокими злодеями, готовыми на все. Однако он надеялся, что за ними отправят погоню и они не успеют расправиться с ним и Евой. К тому же, по счастливой случайности, ферма Синклера стояла в стороне от удобной для них дороги.

"Сказать Еве или не сказать?" - раздумывал Джон. Ему очень не хотелось беспокоить жену.

- Джонни, - послышался из дома голос Евы. - Это ты, Джонни?

- Да, дорогая, - ответил он.

- Джонни, - продолжала молодая женщина, и было что-то в ее голосе такое, что мороз пробежал по спине Синклера, - Джонни, здесь два человека. Они связали меня... приставили револьвер к моему виску и велят мне посоветовать тебе поднять руки и не сопротивляться. В противном случае они меня застрелят.

Джон застыл на месте. Его мозг как бы отказался соображать. Его глаза тупо наблюдали за пауком, который бежал по веранде.

- Джонни, - опять прозвучал голос Евы. - Они спрашивают, слышал ли ты, что я сказала?

Ружье Синклера лежало недалеко; один прыжок - и оно очутится в его руках. Но зачем? Пуля отомстит за смерть Евы, но не спасет ее. Ведь при первом же намеке на сопротивление они ее застрелят. Ева снова позвала его, на этот раз слегка дрожащим голосом.

- Джонни, - говорила молодая женщина, - я должна сосчитать до шести; если ты не придешь раньше, чем я кончу, они меня застрелят. Раз... два... три...

- Я иду, иду... - громко крикнул Джон и кинулся вперед.

Распахнув дверь, Синклер вошел в дом. Посередине комнаты стояла Ева, смертельно бледная, с широко открытыми от ужаса глазами. Рядом с ней стояли две фигуры. Джон узнал злобные, нахмуренные лица бандитов...

Сам, крупный, бородатый человек, держал в руке револьвер, Керзон, не такой рослый, с отрастающей бородкой и длинными, тонкими усами, распоряжался ружьем. Оба дула были направлены прямо в голову Евы.

Джон увидел, что руки его жены закручены за спину, и немая мольба и ужас в ее глазах довели его почти до безумия. Вдруг Ева пронзительно вскрикнула. В то же время глухой голос сказал где-то совсем близко от Джона:

- Осторожнее...

Джон увидел, что палец Сама лежит на курке револьвера, и понял, что малейшее движение с его стороны - и он упадет мертвым.

- Не надо, - прохрипел он.

- В таком случае руки вверх, - приказал Сам.

Джон повиновался.

Не спуская глаз с фермера, Керзон прижал дуло ружья к виску Евы. Она задрожала, но не шевельнулась. Джон, леденея, смотрел на жену. Сам опустил револьвер и подошел к Синклеру. Пальцы немца перебирали сыромятный ремень.

- Руки за спину, - пробормотал он, - и без фокусов, если не желаете, чтобы ваши мозги разлетелись во все стороны.

Синклер стоял неподвижно. Ремень туго стянул его руки за спиной. Теперь Джон был совсем беспомощен. Разбойники посмотрели на своих пленников, переглянулись и залились мерзким хохотом.

- Пока что отлично, - заметил Пит. - Собери-ка негров, Сам, запри их в сарай да скажи им, что, если они будут вести себя спокойно, мы ничего с ними не сделаем. Если же черномазые зашумят, мы их всех перестреляем. Иди! Тем временем я присмотрю за этими двумя...

Сам кивнул головой и ушел. Пит сел в кресло и положил ружье на колени.

- Вы можете сделать со мной что угодно, - медленно сказал ему Синклер, - но если вы меня убьете, это не принесет вам никакой пользы, тем более что я готов отдать все, что вы потребуете. И полагаю, вы достаточно порядочны, чтобы не делать зла невинной женщине!

- Ничего не предполагайте, - возразил Пит, и в его глазах мелькнуло выражение свирепого бешенства.

В это мгновение Джон горько пожалел, что не кинулся на разбойников в первую же секунду. Тогда они, конечно, застрелили бы Еву, но ему легче было бы видеть ее мертвой, чем знать, что она в полной власти безжалостных людей, и не быть в состоянии броситься к ней на помощь. Зачем он так безвольно покорился им? С глухим стоном молодой фермер начал крутить руками с такой силой, что кровь засочилась из-под ремней. Пит, глядя на него, снова засмеялся.

Этот смех окончательно убедил Джона в бесполезности его попыток освободиться. Перестав напрягать мускулы, он посмотрел на Еву, которая не спускала с него глаз, полных печали и сострадания.

В комнату вернулся Сам с двумя бутылками виски.

- Я запер негров, - сказал он, - они не побеспокоят нас. А вот это нашлось в кладовой, - указал он на бутылки, ставя их на стол.

- Хорошо бы и поесть, - заметил Пит. - С вашего позволения, мадам, начнем, - насмешливо бросил он Еве, которая не обратила на него никакого внимания.

Керзон что-то сердито пробормотал про себя, потом вместе с Самом отыскал кусок жареного мяса. Они с жадностью стали есть, поглядывая на своих пленников. Беспомощный, связанный Джон в отчаянии спрашивал себя, какая судьба ждет его и Еву.

Вдруг издали донесся глухой раскатистый звук, похожий на отдаленный гром.

- Лев, - пробормотал Сам.

- Похоже, - согласился Пит, делая несколько глотков прямо из бутылки. -Недалеко от дома я видел привязанную козу - приманку. Не желаешь ли поохотиться на льва?

- Что ты хочешь сказать? Не понимаю, - проговорил Сам.

Пит засмеялся злобным, противным смехом. Очевидно, алкоголь родил в нем какую-то жестокую мысль, которая несказанно обрадовала его.

- Ну, в чем дело? - снова проворчал Сам.

- Пойдем со мной и увидишь, - продолжая посмеиваться, ответил Пит. - Я все думал, как нам расплатиться с этой тварью, которая с удовольствием запрятала нас в тюрьму, и теперь мне в голову пришла отличная мысль. Идем, Сам! Ну, вы двое, марш вперед! - заревел он, обращаясь к Синклерам.

Сопротивление было бесполезно. Процессия двинулась. Джон и Ева шли впереди. Пит и Сам за ними. Мозг Джона как-то опустел. Фермер только поглядывал на жену, которая выражением лица и всем своим поведением старалась вернуть ему мужество.

Вот они очутились на поляне, где стояла коза, привязанная к колу длинной веревкой. Справа от них темнела густая роща. Именно в ней и собирался засесть Джон, чтобы подкараулить льва.

- Пришли! - объявил Пит и опять засмеялся. - Теперь мы полюбуемся. Скоро начнется славная потеха! Отвяжи-ка козу, Сам!

Еще и теперь Джон и Ева до конца не осознали, что на них надвигается. Они ждали смерти, но как их убьют бандиты, не представляли.

- Что вы делаете? - вдруг дико закричал Джон.

Он увидел, что Пит вытолкнул Еву на середину поляны, а Сам начал обвязывать ее свободным концом веревки.

- Что вы делаете? - обезумев от увиденного, повторил фермер.

Его голос еще не замер, когда вдали снова раздалось рыкание льва. Джон со связанными за спиной руками неуклюже подбежал к колу и постарался плечом откинуть Пита в сторону. Злодей повернулся и с такой силой ударил Джона кулаком по ничем не защищенной голове, что фермер упал на землю и потерял сознание.

Придя в себя, Джон увидел, что он лежит под деревьями на окраине рощи, а на поляне стоит привязанная к колу Ева и ее ярко освещает только что взошедшая луна.

Опять послышался громовой голос могучего зверя, который доносился все еще издалека, но был значительно ближе, чем в предыдущий раз.

Фермер потерял всякое самообладание. Он просил, молил, бесновался, а бандиты с наслаждением слушали его. Ева тоже все слышала и, не выдержав, крикнула:

- Джонни! Джонни! Мужайся, дорогой!

Джон замолчал; его грудь вздымалась, голова, казалось, была готова лопнуть, но после этих слов он старался совладать с собой.

Сам посмотрел на него и насмешливо сказал:

- Смотри, смотри хорошенько. Завтра ты очутишься на ее месте.

Джон ничего не ответил. С усилием он приподнялся и сел. Ева стояла неподвижно. Она не делала попыток освободиться и больше не произносила ни слова. Даже когда рычание льва снова разнеслось по лесу, ни один мускул на ее лице не дрогнул.

При виде отваги жены к Джону вернулось мужество. Он сидел не двигаясь и смотрел только на Еву. Но когда раздавался голос льва, он вздрагивал с головы до ног, и легкий стон прорывался сквозь его сжатые губы.

Около Джона стояли Пит и Сам, готовясь стрелять. Они почти не разговаривали и наблюдали за происходившим с напряженным вниманием. Внезапно как будто гром разорвал тишину: лев подошел совсем близко. Он скрывался где-то в чаще деревьев слева от поляны.

Зверь снова заревел, точно удивившись, заметив одиноко стоящую на открытом пространстве женщину, которая бесстрастно ожидала его приближения.

Последний раскат громового рыка замер в глубинах леса. Джон весь дрожал. Даже Пит и Сам, казалось, волновались. Ева же медленно и спокойно повернулась в ту сторону, откуда должна была появиться ее смерть.

Безмолвие, глубокое безмолвие африканской ночи окутало землю. Но вот из глубины черной тени, отброшенной ветвями, блеснули фосфорические глаза. Люди уловили очертания продолговатого легкого тела, мелькнувшего под деревьями. Но лев почему-то медлил, не делая последнего прыжка к жертве, - может быть, его удивлял вид белой женщины, не пытавшейся спастись, несмотря на его ужасающий рев.

Видимо, веревка, которой была обмотана Ева, до некоторой степени защищала ее: связанная женщина представлялась льву опасной, заставляла бояться какой-нибудь хитрой уловки охотников. Может быть, лев вспомнил мертвого бычка, которого он однажды нашел, но побрезговал тронуть, а позже этого бычка разорвали гиены и поплатились за это жизнью; лев видел, как они умирали в судорогах.

Похоже, что и в этой бесстрастной фигуре кроется опасность. Во всяком случае, происходящее было выше его понимания, поэтому, зарычав еще раз, лев скрылся между деревьями.

- Пит, - прошептал Сам, отирая лоб, покрывшийся испариной. - Пит, подползи к столбу и отвяжи ее... Я не могу больше...

- Б-б-боюсь, - пробормотал Пит, щелкая от страха зубами.

Джон поднял голову и посмотрел на них.

- По крайней мере вы можете застрелить ее, - произнес он, с трудом шевеля одеревеневшим языком в пересохшем рту.

- Эх, зачем это вам понадобилось уличать нас, - буркнул Сам.

- Мне очень жаль, что я это сделал, - ответил Синклер.

Сам поднял было ружье, но тотчас же опустил его. Его руки так дрожали, что он не мог прицелиться.

- Пит, - опять сказал он, - подкрадись и отвяжи ее. Я не могу больше.

- Я боюсь, - повторил Пит. - Хлебнуть бы виски! - Громким шепотом Керзон послал Джону проклятие. - Почему у вас нет больше водки?

Эти разговоры не остались не замеченными голодным львом, который только притих на время, а не ушел прочь. Он не знал, что думать о молчаливой неподвижной фигуре на середине освещенной поляны, но притаившиеся в тени и шепчущиеся люди были ему хорошо знакомы.

Конечно, они представляли собой опасность, и их следовало избегать, но это была понятная опасность. Не мучь огромного зверя голод, он постарался бы уйти как можно дальше от этих людей, но теперь лев был готов на любой риск в знакомой ситуации.

Пит, Сам и Джон не спускали глаз с женщины в центре поляны. А в это время лев, сделав по лесу круг, бесшумно подползал к ним сзади, точно кошка, охотящаяся за воробьем. Его глаза горели, как угли, но люди этого не видели, и пробирался зверь так тихо, что до них не доносилось ни звука.

Метрах в десяти от группы людей лев весь сжался, как желтая молния, мелькнул в воздухе и упал на Керзона. Тишину разорвал визгливый вопль.

Сам повернулся и в панике бессмысленно ударил льва прикладом. Зверь почувствовал удар и ответил на него мощным движением своей страшной, когтистой лапы, которая разодрала торс Сама.

Пит снова закричал. Мгновение лев помедлил, потом схватил Керзона своими могучими челюстями, закинул его себе на спину и галопом унесся в чащу леса...